«Сухое» хранилище ГХК сдано в эксплуатацию и готовится к приёму первого эшелона с ОЯТ с Ленинградской АЭС. Накануне этого события генеральный директор ГХК Пётр Гаврилов пригласил журналистов в самое сердце «сухого», чтобы своими глазами убедиться – эти стены выдержат всё, от землетрясений  до радиации.

Аккредитация за две недели, съёмка по дороге запрещена, паспортный контроль на входе в третий цех ИХЗ ГХК. Журналистов строго предупредили – объект режимный, в кадр должно попасть только то, что разрешено. И не разбегайтесь, а то потеряетесь. Потеряться в огромном здании, наверное, и впрямь не сложно. По крайней мере, я бы точно заблудилась без сопровождения на узких лестничных пролётах и бесконечных переходах. А так – вот он, актовый зал, и генеральный директор ГХК Пётр Гаврилов даёт полуторачасовое интервью журналистам. Вначале подробный доклад. Пётр Михайлович шаг за шагом развенчивает мифы и страшилки, который год скапливающиеся вокруг комбината. Фанатичные «зелёные» накрутили ужасов и будоражат население.

В свете последних землетрясений Гаврилов напомнил, что сейсмоустойчивость «мокрого» хранилища повышена. А «сухое» выдержит даже падение самолёта:

- Это современнейшее хранилище ОЯТ. Оно выполнено по всем самым современным требованиям безопасности, в том числе экологической. Оснащено хай-тек оборудованием. По сейсмике здание выдерживает 8 баллов и падение самолёта. Недавно было землетрясение в 4 балла, мы его практически не почувствовали, на здании это никак, сами видите, не отразилось. Остов здания оборудован армированным железобетоном. Объём бетона – порядка 85 тысяч кубометров.

По оценкам специалистов, «мокрое» хранилище прослужит до 2017 года. После этого всё ОЯТ будет переставлено в «сухое». Его вместимость - 8129 тонн урана. Рассчитано оно на 50 лет. А к 2015 году, как уверенно заявил Гаврилов, будет построена вторая очередь.

Кстати, американские коллеги, осмотрев наше хранилище, заявили: 50 лет – это минимальный срок, рассказал Гаврилов. Ампулы, в которых хранится ОЯТ, будут помещаться в специальные пеналы. В эти пеналы  закачивается азотно-гелиевая смесь, которая исключает любые коррозионные повреждения оболочки. Такие меры, по оценкам зарубежных коллег, продлевают срок хранения в два раза.
Сейчас на «сухом» работают 400 человек, штат укомплектован практически полностью. При этом весь процесс разгрузки эшелонов выполняется автоматически и дистанционно. Утечка радиации на каком-либо этапе исключается полностью, в том числе в пути следования.

- Перевозками осуществляются компетентные органы – в совершенстве оснащённые специализированные организации, которые обеспечивают безопасную транспортировку, - объяснил Гаврилов. – Транспортный упаковочный контейнер (ТУК) проходит обязательные бросковые испытания; горение в течение 30 минут в открытом пламени при температуре 800 градусов; выдерживание контейнера в течение 2 часов на глубине 200 метров. ТУК для реактора ВВЭР-1000 представляет собой металлический цилиндр длиной около 6 метров, в диаметре 2 метра, толщина стенки 300 миллиметров. Плюс специальными литерными поездами идут подобные составы без задержек на станциях, чтобы исключить малейшую угрозу.

На этом вводная часть закончилась и началась экскурсия. Её проводил начальник цеха № 3 ИХЗ Николай Шелест. Сначала – приёмное отделение, куда поступит ТУК. Раскрывается защитный кожух и контейнер помещается на площадку обслуживания. Переезд к месту подготовки к разгрузке, с ТУКа снимается биологическая защита. Именно она служила барьером между ураном и организмом человека. Все процессы выполняются крайне медленно и осторожно. Разгрузка одного контейнера занимает 2 суток. Вот контейнер герметично смыкается с приёмным гнездом. Дальше процесс разгрузки происходит в так называемой «горячей» камере. Это – самое сердце «сухого» хранилища. Операторов просят оставить камеры снаружи, снимать здесь нельзя.

- Собственно, здесь и происходит весь процесс перегрузки ампул с топливом из транспортного чехла в пеналы хранения, - рассказывает Шелест. – По одной ампуле мы загружаем 30 штук в пенал, пенал закрывается крышкой, герметично заваривается. И через гнездо выдачи выдаётся из камеры.
За процессом наблюдают с помощью видеокамер и через окна. И окна, и стены – всё защищает людей от радиации.

Правда, среди работников ГХК  ходят слухи, что окна «фонят». Шелест разубеждает – это исключено:

- Стекло представляет собой два блока. Один блок – из специальных защитных стёкол со свинцовой составляющей. Второй блок – «жидкостный», который заполняется специальной инверсионной жидкостью тоже с солями свинца. Окно расположено под углом – специально от радиационных прострелов, чтобы не было прямого излучения. Стена камеры снаружи облицована нержавеющей сталью. Затем – 1200 миллиметров плотного бетона: это тот самый слой, который необходим для защиты персонала от излучения.

А дальше пенал отправляется собственно в хранилище и опускается в «гнездо хранения». Всего таких «гнёзд» 2400, и в каждом из них помещается почти 3 с половиной тонны урана.

- Загружается в «гнездо» один пенал, потом второй, сверху ставится бетонная пробка толщиной в метр и заваривается. То есть получается два защитных барьера, - объясняет Шелест. – В процессе эксплуатации каждое «гнездо» проходит периодический контроль, проверяется герметичность. Глубина «гнезда» 10 метров. Пол, на которое ставится «гнездо», имеет перфорированные отверстия, для того, чтобы поток воздуха снаружи поступал и омывал, охлаждал «гнёзда». Стены хранилища полые внутри, по трубам в стенах поток воздуха из «гнёзд» выводится в атмосферу.

Как заверил начальник отдела радиационной защиты ГХК Василий Мартынов, радиация выйти из хранилища не может – даже через отверстия, предназначенные для забора и вывода воздуха:

- Здесь несколько эшелонов защиты, все эти эшелоны герметизируются, и никакие газы выйти в принципе не могут через вентиляцию, которая позволяет охлаждать хранилище.

Сейчас в цеху ещё стоит запах краски, а люди спокойно разгуливают в самом сердце «сухого». Весной, по словам Гаврилова, ожидается приезд первого эшелона с ОЯТ, и тогда всё изменится. Частицы урана начнут бомбардировать бетонные стены, трёхслойные окна. Удастся ли их удержать? Всё-таки это трудно сказать, пройдясь по пустым коридорам. Дозиметр в руках – единственный аргумент, который убедит любого скептика. Однако лично у меня посещение «сухого» хранилища оставило уверенность в надёжности здания.